Мать

Катерина, красивая стройная женщина тридцати лет, не спеша обходила отделы торгового центра. До открытия оставалось ещё полчаса. Она внимательно рассматривала витрины, разглядывала, как разложен товар и правильно ли указаны цены. Продавщицы вытягивались перед ней, словно солдаты на плацу перед генералом и заискивающе улыбались. Катерина уже почти год работала директором и слыла профессионалом в своём деле. Торговый центр  приносил прибыль, посетители всегда были довольны удобством обслуживания, доступными ценами и качеством предлагаемого товара. Молодая директорша была требовательна к себе и к своим работникам. Полы всегда сверкали чистотой, а  зеркала натёрты до блеска. Везде был порядок и комфорт. В залах висели информативные таблички, звучала лёгкая ненавязчивая музыка и даже продавщицы приветливо улыбались.

- Мелочей в торговле не бывает, - подумала Катерина и взглянула на часы. Она обошла все залы и помещения. Всё было готово к открытию. Когда большие цифровые часы показали ровно девять часов утра,  массивные стеклянные двери распахнулись, и в них хлынул поток покупателей. Залы торгового центра наполнились людскими голосами и шумом работающей техники. Новый рабочий день начался.

Настроение у Катерины было хорошее. До обеда она собиралась поработать с документами в кабинете, а после выехать на встречу к поставщикам.

- Катенька! Какая же ты стала! – услышала она за своей спиной чей-то голос, когда подымалась вверх по лестнице в свой кабинет. Катерина оглянулась и увидела перед собой седую старушку.

- Ты меня узнала, деточка? – пролепетала старушка.

- Да, Магда Ростиславовна, узнала. Вы живёте на одной площадке с моими... С моими, – запнулась Катерина.

- Я давно тебя не видела. Ты прямо красавица. Расцвела. А почему ты не проведываешь маму с папой? – спросила старушка и с укором посмотрела на Катерину, - Они скучают по тебе. Мама болеет много. Папа пьёт.

- Некогда, Магда Ростиславовна. Работы много. Всё дела, да дела, - стала оправдываться директорша.

- Так, нельзя, деточка. Они тебя любят.

- Да, любят. Я знаю. Мне пора работать. Извините, Магда Ростиславовна. До свидания, - словно оправдываясь, проговорила Катерина и засеменила в направлении своего кабинета.

- До свидания, Катенька, - ответила старушка вслед убегающей женщине.

Как только Катерина оказалась в кабинете, то закрыла дверь на ключ и села за стол. Её руки дрожали, а по щекам текли слёзы. Слёзы девочки, которую никогда не любили. Которую родные родители сдали в школу-интернат, когда ей исполнилось всего десять лет. Как они умудрились это провернуть, для Катерины всегда осталось загадкой: на учёте в милиции не состояла, из дома не убегала, в школе училась на одни пятёрки. Уже позже, немного повзрослев, она поняла, что её не любили родители и не хотели видеть. А родители были родными, не приёмными.  В школе-интернате её не навещали, на каникулы домой не забирали.

По окончанию школы, дома Катерину  ждал большой сюрприз -  её выставили за дверь и популярно объяснили - здесь ничего твоего нет, на квартиру не рассчитывай, мы тебя в люди вывели, и иди куда хочешь.  После интерната девушку приютила одна  из одноклассниц. Катерина выучилась, стала работать, добилась уважения и достойной работы. Жизнь закалила хрупкую девушку, научила расчитывать на собственный силы. С родителями она больше не общалась.

- Катерина Михайловна, к вам посетитель, - из селектора раздался голос секретарши, который вернул её в реальность.

Катерина посмотрела на себя в зеркало, висевшее на стене. Слёзы высохли. В отражении она увидела себя – молодую, красивую и сильную женщину. Жизнь продолжается. Соседка по лестничной площадке из прошлого не сможет нарушить душевный покой.

- Танечка, пусть проходят, - нажав на кнопку селектора, ответила Катерина.

Дверь распахнулась. На пороге стояла грузная женщина в старом потёртом плаще и в, выцвевшей на солнце, косынке на голове.

- Доченька, родная! Как я рада тебя видеть! – воскликнула она и кинулась обнимать Катерину, которая побледнела и от неожиданности потеряла дар речи.

- Как же нам тебя не хватало! Мы  с папенькой испереживались. Места себе не находим, - продолжала причитать женщина, - Магда мне сказала, что ты тут работаешь. Так я сразу сюда.

 - Ма... Я. – попыталась ответить Катерина.

- Доченька. Я так болею, так болею. Бронхит замучал. Язва будь она не ладна. Гипертензия, остеохондроз. А лечиться так дорого, так дорого. Денег нет. А ведь мы тебя вырастили, ночи не спали, на ноги поставили. Папочка бедный на двух работах трудился. Всё для тебя. Кровиночка родная, - запречитала мать, - Помоги, дай денег. С тебя не убудет.

Ни один мускул не дёрнулся на лице Катерины. Перед ней стоял совершенно чужой человек. Человек, который предал давным давно и  которого она вычеркнула из жизни.

- Я вас не знаю. Уходите, - выдавила из себя Катерина.

- Как не знаешь? Мать родную не знаешь!

- Уходите.

- Да, я! Да, я на тебя в суд подам на алименты! – зашипела мать.

- Докажите, что воспитывали меня, а не сдали в интернат. Уходите или я вызову охрану.

- Ну, это мы посмотрим, - воскликнула мать и выскочила из кабинета, хлопнув громко дверью.

Бледная Катерина села за стол и взяла в руки рамочку с фотографией. У неё не было матери и отца в жизни. Зато у неё были дети, которые смотрели на неё с фотографии, и ради которых она жила.